Обещание

За этот Новый я обещала себе 365 дней продуктивности на пути к мечте. На пробковой доске напротив моей кровати висит вот такой листок, в котором я собираюсь заполнить каждую из клеток галочкой (которую мне так нравится ставить).

Как минимум один день уже пропущен, но это было первое января, так что я себя прощаю.

Я задалась этой целью около месяца назад, когда немного повернулась на продуктивности. Уже где-то с ноября в папке "Распечатка на стену" на моём ноуте эта картинка с 365 ячейками почти каждый день попадалась мне на глаза и напоминала о том, что времени для отговорок остаётся всё меньше. 

Итак, я набралась смелости и решила рассказать вам о своих планах на год. Публичное оглашение своих целей всегда казалось мне верным признаком того, что что-то пойдёт не так. Но я становилась повёрнутой на продуктивности и всяком саморазвитии всё больше, и теперь мне начало казаться, что это не такая уж и страшная идея — рассказать окружающим о том, что я планирую. Это отрезает пути к отступлению.

Возможно, этот контент и не окажется уникальным (хотя мне бы этого очень хотелось), но я обещаю себе каждый день публиковать посты на этой платформе. Посты о вас. О каждом, кто прочитал то, что было написано выше. Представляете, 365 постов только о вас? Ещё не знаю, к чему я приду в итоге, и какую форму это обретёт, но в моих планах сделать кое-что классное. 

Кирилл

Кирилл носит бороду (это очевидно), имеет отчасти фетишистские увлечения, что менее очевидно, и ему есть, что сказать (ну тут уже решайте сами). В сегодняшнем интервью — о том, что бесит в России, когда есть, с чем сравнивать, и о том, что с этим делать.

За двадцатипятилетними плечами Кирилла — несколько волонтёрских программ за границей, около 25 посещенных стран и путешествия автостопом по России. «Думаю, каждая моя поездка оставила на мне какой-то отпечаток. Вообще я хотел бы побывать везде, как Тёма Лебедев, — говорит он. — Самый протяжённый мой автостоп был от Уфы до Питера, зимой. Путешествие стопом определённо тренирует терпение: нужно ждать машину, участвовать не всегда в приятных диалогах, которые часто перетекают в монологи. А вообще я люблю общаться с новыми людьми, особенно — на английском: есть определённый кайф в том, что на языке, который я не знал ещё десять лет назад, я могу говорить так, чтобы меня понял житель какой-то другой страны».

Кирилл участвовал в в нескольких волонтёрских программах и программах студенческого обмена между странами. «Мне кажется, что если ты закончил универ, то волонтёрские программы для тебя потенциально интересны, — говорит он: — это возможность познакомиться с совсем другими людьми. Узнать, что мир абсолютно разный: в Германии например, люди сморкаются как можно громче — так принято. Это учит меня принимать мир таким, какой он есть», — говорит Кирилл и протирает очки. После прошедшего ливня по моему лицу стекают капли воды: я не смотрю в зеркало и мне комфортно, потому мой собеседник принимает мир таким, какой он есть.

Кириллу нравится рассматривать, гладить и трогать деревяшки. Он даже показал, как это делает: «Когда мне было то ли три, то ли пять я решил, что стану либо археологом, либо столяром-плотником. Энциклопедию по археологии я прочитал, а дерево мне нравится трогать до сих пор, — говорит он, поглаживая бороздки на столе. — Год я работал в мастерской, делал деревянные изделия. Сейчас я всё так же люблю рассматривать предметы декора. Вот ты была в парке Якутова? — тут Кирилл округлил глаза и заговорил быстрее. — Скамейки там не отшлифованы, никакой геометрии, на некоторых элементах под лаком — записки карандашом. Видимо, деньги распилили несколько раз: может, город и выделил нормальную сумму, а в итоге наняли дешёвых мастеров. Но на столярном деле, будучи наёмным рабочим, вообще довольно сложно заработать: в Москве и Питере есть крутые мастерские, а у нас люди пока не готовы платить за изделия достаточную сумму».

Ещё Кирилл угарает по урбанистике и архитектуре. «Я люблю пользоваться городом, обращать внимание на детали и делиться этим, — говорит он: — например, я знаю, что на Проспекте у нас пыль, потому что тысячи машин в городе паркуются на открытой земле или газоне, поэтому, когда они выезжают, грязь с их шин равномерным слоем ложится на дорогу. А ещё всю зиму снег у нас посыпают не просто песочком, а песочком с говном. В отличие, например, от Скандинавии, где дороги посыпают гранитной крошкой, которую весной убирают пылесосом. А раньше я над такими вещами не задумывался».

«Каждый человек может измениться и стать лучше, — считает Кирилл. — У меня на смартфоне есть файл «Что я хочу сделать перед тем, как умереть». Там есть пунктики типа «сделать что-то, чтобы остановить войны». Так вот, ещё я бы хотел побольше выступать на публике: это для меня одновременно и страшно, и приносит удовольствие. Возможно, я бы хотел доносить людям важные для меня мысли. Наверное, в современном мире это называется… блогер?», — улыбается Кирилл. И ему, кстати, есть, что сказать.

Про политику и коррупцию.
«Как ни стараюсь примириться с тем, что происходит в нашей стране, и с вектором её направления, я всё равно думаю о переезде, — пожимает плечами Кирилл. — Мне кажется, что 2003 год, когда посадили Михаила Ходорковского, стал большим знаком: мол, ребята, мы начинаем закручивать гайки. Какие проблемы в нашей стране меня волнуют? Снижение качества продуктов при том, что цены растут. Возможное импортозамещение лекарств. Армия, которая, по-моему, должна укомплектовываться профессиональными военными. То, что иностранным некоммерческим организациям запрещают проводить антикоррупционную экспертизу. И коррупция в целом.

Мне кажется, для нашей страны это главная проблема: можно взять любое явление, которое тебя бесит, и его корнем окажется коррупция.

С Навальным, кстати, я согласен не во всём, — говорит он: — но поддерживаю его мнение о том, что если бы люди боролись с корнем проблемы, это было бы лучше: например, человек основывает фонд поддержки чего-то, и в итоге половина сил, потраченных на это, сливается из-за коррупции».

«У нас убивают столько же журналистов, сколько и в Сомали, и раскрываемость преступлений у нас примерно такая же. — выдерживает паузу Кирилл. — В рейтингах [по этим показателям] среди стран мы рядом с Сомали, Сирией и Зимбабве. А журналисты для меня — это люди, которые озвучивают разные мнения, и если их убивают или калечат, это значит, что людям затыкают рты».

Кирилл говорит, что ему страшно ходить на митинги.

«Да, я боюсь, — говорит он: — мне страшно получить по ебалу, попасть в автозак или просидеть где-нибудь сутки. Мне страшно, когда я вижу, что на последних митингах в мае юриста и координатора уфимского штаба Навального посадили на 20 суток. В прошлом году я мельком заскочил на «Он вам не Димон» только после того, как пробил, что людей на митинге не вяжут. Не думаю, что это нормально. А я бы хотел выходить на демонстрации».

«Борис Немцов говорил: «Боритесь, как можете. Хватает сил идти на митинг — идите. Не хватает — расскажите о нём в соцсетях. Сыкотно — расскажите хотя бы подруге», — пожимает плечами Кирилл.

Про политкорректность и религию.

В разговоре Кирилл часто подбирает слова: «Знаешь, я думаю: пусть развивается — в нашей стране политкорректности ещё долго идти до уровня некоторых стран, в которых ситуация с ней перетекает в какой-то ебанизм. Как в США, например. В целом, политкорректность — это хорошо и полезно, — говорит он: — это делает всех нас … ровнее, чтоли? Толерантность делает жизнь комфортнее. Вот сейчас ехал и листал услуги на сайте одной грузоперевозочной компании, и охуел». Уже вторая крупная российская компания, которая занимается перевозкой грузов, на днях дополнила список услуг: теперь можно нанять водителя или грузчика «славянской внешности». «Как это прокомментировать? — заминается Кирилл. — Я считаю, что услуга, предоставляемая данной компанией, ничем не лучше, чем идеи, изложенные Адольфом Алоизовичем в его книжке «Моя борьба». Думаю, следует упомянуть, что эта книга является запрещенной в Российской Федерации».

Также Кирилл поделился со мной своими мыслями об отношении к религии, но попросил убрать цитату по причине опасения преследования — в том числе, и уголовного. Он добавил: «Но я хочу застать прекрасную Россию будущего, где у меня не будет возникать опасений за свои высказывания».

Про желания и планы.

Кирилл говорит, что сейчас он в раздумьях: «Не уверен в том, чего я хочу добиться и как именно хотел бы состояться. Но я очень хочу, чтобы у меня была возможность делать всё в своё удовольствие. Например, я хотел бы научиться чему-то большему в столярном деле и владеть небольшой мастерской. Но при этом я могу представить себя за какой-нибудь монотонной и рутинной работой. Лучше, конечно, чтобы это было где-нибудь в Люксембурге и за 4000 евро: это было бы более кайфово», — смеётся он.

«В мои 25 многие вещи, которые я уже сделал, начинают вызывать страх, поэтому нужно попробовать все, что приходит тебе в голову, — говорит Кирилл: — конечно, кроме тех вещей, которые могут серьезно повлиять на здоровье. Научитесь играть на музыкальном инструменте, попробуйте заняться каким-нибудь спортом, съездите заграницу, попробуйте поступить в универ, сдать на права — попробуйте всё, о чём у вас возникают мысли».

Полина

Полине 21. Мы знакомы с восьмого класса, но виделись всего несколько раз. Позапрошлым летом она вечером приехала в московский аэропорт, где у меня была небольшая стыковка между рейсами, привезла мне вкусняшки, мы поболтали всего час, и я улетела в Уфу, а Полина поехала домой, на Выхино.

Мы с Полиной нашли друг друга в группе по обмену письмами, и с тех пор ведём бумажную переписку. Помню, как я первый раз написала ей письмо: мне понравилась её анкета, и я была настроена сделать что-то цепляющее. В итоге я написала что-то про ласточек в доме напротив и то, как кажется, что можно дотронуться до них рукой, если высунуться в окно. С тех пор пару раз в месяц я отправляю ей письмо и получаю конверт с подписью "Карине" самым знакомым почерком.

Про почту.
Полина пишет письма с седьмого класса: "Раньше я переписывалась больше: сейчас помимо тебя у меня есть всего несколько человек, с которыми я обмениваюсь письмами и посылками, — говорит она. — Потому что либо ты пишешь много коротких писем разным людям, и они такие маленькие и какие-то непонятные, либо пишешь реже, но "хорошо". Например, у меня есть девочка, с которой мы переписываемся примерно раз в год, но обязательно отправляем друг другу посылки на день рождения и Новый год.

Прелесть самого письма в том, что это опосредованная вещь: ты можешь буквально потрогать то, что держал в руках другой человек. 

Да и в целом к написанию письма обычно подходишь более вдумчиво, чем к интернет-переписке: ты пишешь его не пять минут, потому что думаешь над каждым предложением".
У Полины, как и у меня, особые отношения с почтой: мы слишком тесно общаемся: "За столько лет моих отношений с почтой я заметила много косяков: посылки или письма могут прийти разорванными или не прийти вообще, — говорит Полина. — Зато на почте зато у меня не спрашивают паспорт, потому что я прихожу туда очень часто. Наверное, мнение о "почте России" гипертрофировано, но в целом оно отражает факты".

Когда мы только познакомились, то ещё не знали, чем хотим заниматься после школы и писали друг дружке в основном о несчастных влюблённостях. Сейчас Полина уже большая девочка: она учится на факультете социальной психологии и совмещает это с работой менеджером в образовательном центре: "Для меня отличие психфака от других факультетов в том, что по окончании какой-нибудь технической специальности ты выходишь с базой знаний, а с психфака — скорее, с определённым способом мышления.

Когда мои знакомые на других факультетах решают задачи, мы разыгрываем античный театр. Или кто-то выступает в роли клиентов, а остальная группа — в роли консультантов. Большинство профильных предметов на моей специальности проходят в очень свободной форме: ты можешь говорить преподавателю всё, что думаешь. Так же и преподаватель может сказать что-то типа: "Если ваш клиент — сука, то вы ничего с этим не сделаете". 

Думаю, учась на психфаке, нужно провести все четыре года именно за партой, сидя на всех парах — даже на тех, которые кажутся ненужными. Это необходимо для формирования психологического мышления: психологу важно подмечать какие-то детали. И иногда я не понимаю, это получается у меня потому, что я просто внимательная, или потому, что я учусь на психолога: например, подмечать, как человек дёргает ногой или повторяет слова, или понимать, кто открыт к контакту, а кто — нет". Полина, кстати, заметила, как часто я говорю "согласна" в ответ на её реплики и поправляю волосы.
Уже через пару месяцев Полина получит диплом бакалавра. Её выпускная работа — об особенностях учащихся кадетских и общеобразовательных классов. Несколько лет назад в обычных школах начали открывать классы, в которых проводят обучение по программе кадетской школы: "В школе, в которой я училась, три-четыре года назад появился такой класс, — говорит Полина: — дети в нём учатся так же, как и в обычном классе, только уходят позже, и кроме общих предметов у них есть строевая [подготовка], работа с оружием, психология и больше часов физ. подготовки. Кроме учителей, у ребят есть офицер-воспитатель. Так вот, выяснилось, что кадеты хуже других детей справляются с какой-либо неопределённостью, а ещё у них больше развита коллективность. Если честно, мне кажется, у меня будет самый маленький [по объёму] диплом на курсе, — смеётся она: — я сказала всё, что хотела, и не знаю, что добавить ещё".

Про психологическую культуру.
"Я бы поменяла отношение к психологии в Москве и регионах. Знаешь, наверное, то, что между психологией и психиатрией есть разница — это какая-то масонская тайна, и поэтому люди об этом не знают, — пожимает плечами Полина: — [я бы хотела], но нельзя же мне просто ходить по улицам и говорить, что всё, что говорят людям о психологии — это неправда. Психологи работают со здоровыми людьми, и их цель — сделать так, чтобы, например, что-то не переросло в психосоматику. А психиатр вряд ли будет много с тобой разговаривать: скорее всего, выпишет тебе таблеточки.
Вообще в нашей стране довольно специфичная психологическая культура. Это начинается ещё со школы: с одной стороны — у тебя в школе, наверняка тоже было такое — дети считают, что у того, кого хоть раз вызывали к психологу, проблемы с головой? С другой стороны, педагоги не дают полномочий школьным психологам, поэтому о них никто не знает. Возможно, учителя думают, что психологи читают чужие мысли и по движению левой брови могут определить, что человек врёт. Мои знакомые тоже иногда говорят что-то типа "Я чувствую, что что-то происходит. Не молчи. Ты меня психологируешь?"

"Очень мало людей [в России] ходят на терапию.
Люди у нас не любят думать: они погружены в быт, свою рутину, и у них нет времени на рефлексию. Но все любят тренинги. 

Хотя на самом деле, тренинг — это такая лёгкая игровая форма, где вырабатывается какой-то навык, умение, установка или выстраивается межличностное взаимодействие. Но, по-хорошему, нужно около десяти сеансов для проработки одной проблемы. Я знаю, что это стоит дорого, и если бы передо мной стоял выбор: купить продуктов на две недели или оплатить один курс у психолога, я бы, конечно, выбрала еду. А на сеанс ты приходишь, платишь деньги, о чём-то говоришь, и не видишь результат мгновенно. Это тяжело осмыслить. Индивидуальные консультации у психологов стоят дорого: в Москве это от 1500 у начинающих, и около 2500 рублей в час у практикующих специалистов".

Про свои и чужие странности.
"Чем люди моего возраста отличаются от других? Во-первых, татуировки очень сильно вошли в нашу культуру, — говорит Полина: — лет 10 назад человека с тату не взяли бы на работу. Есть ещё одно отличие, которое касается трудоустройства: сейчас люди согласны устраиваться на работу не по трудовой книжке. Стало меньше религиозности. Постепенно повышается возраст деторождения и уменьшается количество регистрируемых браков. Главное отличие, наверное, в том, что мы гораздо легче приспосабливаемся к чему: мы такими выросли.

Мы более адаптивны и готовы хавать всё, что появляется. 

Ещё мы всегда на связи и в сети: всё время кажется, что иначе можно упустить что-то важное. Я постоянно говорю, что при таком ритме жизни мы постоянно должны быть быстрее и не тупить".
Полина говорит, что ей нравятся люди, которые делают что-то хорошо: "Наверное, это главный мой "кликер". Когда я вижу, как человек занят какой-то деятельностью, и у него получается это хорошо — не важно, водит он машину или выступает на публике — я думаю: "Блин, это так круто, что люди что-то могут, это просто вау!" Ещё мне нравятся странные люди — такие, про которых моя бабуля наверняка сказала бы, что они придурки. Это мне подходит. Обычно это люди, максимально непохожие на меня — непостоянные, те, которые могут сегодня всё бросить и уехать в Сибирь".
Сама Полина действительно не любит путешествовать. "Это, кстати, забавно: сейчас же модно постоянно куда-то ездить, и люди такие: "Чтоооо? Ты не любишь путешествия?" Ещё я не горю желанием съезжать от родителей: мне комфортно и приятно. У меня нет с ними каких-то конфликтов, и мне так довольно удобно". Ещё Полина не любит концерты: "Если за мной нет закреплённого места, на котором я смогу сидеть, и где никто не будет пихать и толкать меня, то я туда не иду. Я не чувствую себя комфортно в таких условиях. Мне хватает метро".

Про особенности Москвы и регионов.
Я спросила у Полины, чем, по мнению коренной москвички, отличается жизнь в столице от жизни в Уфе.
"Мне кажется, у вас меньше досуга, — задумалась она: — у нас, мне кажется, просто миллион кафе и кино. Ещё в Уфе должно быть меньше мест, которые работают ночью. И меньше людей. И, скорее всего, ваш ритм жизни медленнее, чем в Москве. — [делает большие глаза] — У вас же нет метро! Точно! Тогда вы точно раньше возвращаетесь домой, и ночная жизнь в Уфе менее насыщенная".
Метро — больная тема для Полины. Когда она училась на первом курсе, то писала мне, сколько занимает её дорога в универ, который находится на другом конце города: от дома до станции она шла 20 минут, 40 минут ехала на метро, пересаживалась на троллейбус и ехала около получаса, и потом ещё 15 минут шла пешком. Сейчас, говорит, классно: "Теперь, как построили метро, я трачу всего час и двадцать минут в одну сторону. В среднем на дорогу в одну сторону у среднестатистического москвича уходит полтора часа. Но если ты из какого-нибудь Дедовска [город в Подмосковье в 38 километрах от столицы], то точно тратишь на дорогу часа три.

Час-пик для метро, МЦК и автобусов — это около шести вечера, и то время, когда все едут к девяти утра. Ты заходишь в метро с третьей попытки, и то — с разбега. А ещё тебя могут облапать, и все воняют. Вообще я почти уверена, что людям платят за создание толпы в метро в два часа дня".

"Мне кажется, что людям, которые переезжают в Москву из других городов, очень тяжело: тебе нужно искать жильё и работу, и близких нет рядом. Я бы, наверное, не поехала: я не настолько амбициозна, — смеётся Полина. — Вот моя начальница — с Камчатки, и у них баночка "Активии" стоит 200 рублей, а помидоры — 700. В её случае я согласна, что нужно было валить. Но я не думаю, что нужно ехать именно в центр страны: возможности есть и в других городах. А вообще в Москве мне достаточно комфортно и, наверное, грешно жаловаться, когда у тебя столько возможностей в таком большом городе".

О том, что волнует.
"Когда ты живёшь и не думаешь о том, как жить дальше, и о том, что твоим детям тоже предстоит жить в этой стране, то всё хорошо. Но, по-честному, в каждой сфере можно найти какой-то глобальный косяк, — говорит Полина: — хуже всего дела у нас обстоят с медициной, дорогами, пенсиями и системой образования.

Уезжать куда-то — это не обязательно выход: не факт, что ты приживёшься в этой чужой для тебя ментальности. 

Я не считаю, что мы живём так уж плохо: у нас есть дома, и есть, где работать". На мой смешок она ответила: "Ну смотри, если сравнить с голодающими странами: сколько лет в Африке и Индии ничего не меняется? Для меня это нонсенс: я живу в стране, где такого нет. Типа, я не могу представить, что на самом деле в каком-то месте на Земле у людей реально нет еды и воды. Это не вписывается в мою картину идеального мира".
"А ещё все постоянно кричат, что нас будут ограничивать в интернете: вспоминают про пакет Яровой, суды с блогерами и всё такое. Пока я не вижу чего-то страшного. Может, я единственная не замечаю, как мы приближаемся к тотальной диктатуре", — пожимает плечами она. А я после нашего разговора снова заклеила веб-камеру на ноутбуке.

Эльвина

Эльвине 23, она ведет фуд-инстаграм, лепит посуду, репетиторствует и заботится о своём и чужом здоровье. С ней мы поговорили о еде, школьниках и офисной работе.

С Эльвиной мы встретились после её тренировки: "У меня сейчас довольно расслабленная жизнь, — говорит она: — утром я завтракаю, иду в спортзал, а вечером — работаю". Эльвина работает репетитором: "У меня два ученика: восьмикласснице я преподаю физику и математику, а шестикласснику помогаю с математикой. Его мама радуется, что сыну начали ставить хорошие оценки: меня прямо гордость берёт, — улыбается Эльвина. — Сейчас довольно распространённая практика, когда родители нанимают репетиторов для детей уже в средней школе: у меня был ученик из четвёртого класса, которому я преподавала математику. Он — отличник, и когда он начал получать четвёрки, мама решила, что мальчику нужен преподаватель.

Я против такого: мне кажется, детей нужно "отпускать" — важно, чтобы ребенок был самостоятельным. У девочки, которую я учу сейчас, репетиторы по всем предметам: по английскому, русскому, математике и географии. Ещё она ходит в художку. Мне кажется, ей уже пофиг: она настолько замученный ребёнок, что даже гулять не ходит. Хотя, думаю, она привыкла, что приходит репетитор, делает с ней домашку, и она сильно не напрягается". 

Про офис, сканеров и дайверов.
Почти три года назад Эльвина закончила универ, и за это время успела поработать в нескольких местах: "Около полугода я работала в визовом центре: занималась биометрией — снимала отпечатки пальцев. Когда-то я продавала чехлы для телефонов и вещи ручной работы, на последнем курсе универа работала официанткой в вегетарианском кафе и несколько месяцев работала кондитером.Я поняла, что офис — это не для меня, когда нужно было вставать по утрам и куда-то ехать, — говорит она. — Наверное, эта схема работы на кого-то себя изживает: ты работаешь по найму, а через 10 лет тебя увольняют, и ты не знаешь, что делать. Думаю, стоит открывать что-то своё. 

Я читала, что есть люди-сканеры и дайверы. Сканеры развиваются в нескольких областях и не могут заниматься чем-то определённым. Дайверам же по кайфу развиваться в одной области. Я отношу себя к первым: мне скучно делать что-то одно". 

Например, недавно Эльвина начала работать с керамикой: "Полепливаю немного, —  говорит она: — год назад я задумалась о том, как круто было бы лепить посуду. Раньше я делала брошки из полимерной глины. Оказалось, керамика — это очень сложно: бывает, что я налепила тарелок, обожгла их, и в итоге всё треснуло или получилось не так, как я представляла. Я как-то ходила на курсы лепки на гончарном круге, преподавательница делала всё за меня, а потом говорила что-то вроде: "О, смотрите, как круто вы слепили!" Затем я познакомилась с мастером, который объяснил мне основы лепки, у него я сейчас и обжигаю свои изделия".
Эльвина говорит, что хотела бы посвятить жизнь здоровью — возможно, учить этому других людей: "Меня заинтересовали курсы для нутрициологов [специалистов по питанию], — говорит она. — То ли потому, что я кручусь в этой сфере, то ли потому, что мне это просто интересно, мне кажется, что вся эта тема с правильным питанием сейчас стала очень популярна: люди начинают задумываться о своём здоровье. Есть, конечно, те, кому в кайф просто поесть пельменей, но таких людей всё меньше".

Про еду.
Эльвина готовит и бессовестно — по отношению к голодной мне — выкладывает фудпорн-фото в свой блог: "Я ходила на курсы кондитеров и несколько месяцев работала в пекарне, а сейчас я готовлю просто для себя, но инстаграм-аккаунт становится для меня всё важнее, — говорит она: — наверное, потому что сейчас настаёт какая-то эра блогеров. Каждый день я стараюсь писать по посту: обычно это рецепт или какие-то мои мысли вроде рубрики #топчик_месяца: это фильм, книга, привычка и что-то полезное, чем я хотела бы поделиться. Инстаграм как платформа сейчас более популярен — наверное, поэтому меня туда тянет".

"Знакомые часто говорят, что я повёрнута на еде. Наверное, так и есть, — пожимает плечами Эльвина. — Я много об этом читаю, потому что это меня действительно интересует. Я веганю уже около двух лет, а сейчас придерживаюсь системы 8/16: стараюсь есть в течение восьми часов, а на протяжении оставшегося времени голодаю. Питаться я стараюсь просто и полезно: делаю растительное молоко из кокоса, овсянки или орехов. Недавно, например, делала его из тыквенных семечек — получилось как-то горьковато. Ем обычные крупы типа гречки и риса, люблю бобовые. Но все полочки на кухне — мои, — улыбается она: — их занимают блендер, дегидратор и куча всяких семян типа чиа. Для себя я готовлю по разному: утром — смузи, а сейчас у меня с собой салатик [показывает на рюкзак], весна же".
Эльвина говорит, что перешла на растительную диету скорее для здоровья, чем по этическим причинам: "Я вегетарианила около года, но ничего не менялось, а с тех пор, как два года назад я отказалась от молочных продуктов, у меня улучшилось состояние кожи и пищеварение, — говорит она. — Когда я вегетарианила, то не представляла, как можно веганить: я каждый день ела молочку, но на самом деле отказаться от этого было легче, чем я думала. Так же и с сахаром: мне сейчас кажется многое слишком сладким. Я просто отвыкла от всего жирного и сладкого. На веганство меня ещё, конечно, сподвигли видео о вреде молока: про гной в молоке и то, в каких ужасных условиях содержат животных на ферме".
"Своему парню я готовлю мясо, хоть мне и не нравится это делать, — говорит Эльвина. — Говорю, конечно, насколько вредно есть жареное, предлагаю ему смузи, а он ест яичницу. У меня самой были "откаты": год назад, когда я ездила в Люксембург, во время поездки я ела сыр и мороженое — думала "Да что такого, это же путешествие". А потом меня обсыпали прыщи, появились проблемы с желудком, и с тех пор я решила, что лучше не "откатываться".

Панацея ли — веганство? На веганстве можно отлично жить, но если пытаться вести здоровый образ жизни, употребляя мясо и молочные продукты, придётся сильно напрячься: нужно делать огромный акцент на растительную пищу. Наверное, пару раз в неделю можно есть рыбу, но большую часть рациона должны составлять овощи и фрукты. Но мне проще без этих "раз в неделю". Да и не хочется". 

Про страшное.
Есть ли какие-то вещи, которые волнуют Эльвину? "Меня пугает то, что в России сложно жить: у нас не будет никакой пенсии, — говорит она. — Наверное, пора валить. Голосовать я, кстати, ходила: сначала собиралась голосовать за Навального, но когда его не выдвинули, отдала голос за Собчак. Сейчас тоже не понятно, кому верить, что на самом деле и как. Но когда власть не меняется, это страшно".
Эльвина была в Германии, Люксембурге, Чехии, Франции, Украине, Турции, Греции и ещё нескольких странах: "Путешествия — довольно важная часть моей жизни, — говорит она. — Где-то год я никуда не ездила, и мне было буквально плохо: я не выдержала, нашла дешёвые билеты в Стамбул, и месяц назад съездила на неделю заграницу. Я бы хотела путешествовать больше. Например, съездить в Куско [город в Перу] — пообниматься с ламами. Это не такое популярное туристическое направление. Думаю, что даже если с деньгами у тебя не очень, какую-то сумму нужно выделять на путешествия: можно найти недорогие билеты, покупать еду в супермаркете и готовить самим, искать недорогое жильё — не обязательно, что поездка должна стоить много".

Про продуктивность.
Эльвина записывает свои цели: "В начале года я записываю свои планы, а в конце — подвожу итоги того, что получилось, — говорит она. — Записывать свои желания полезно, потому что становится понятно, чего тебе хочется. В последнее время меня интересует продуктивность — я читаю книги и слушаю подкасты: хочется меньше времени тратить на ненужные занятия и быть более эффективной. Ещё мне нравится фрирайтинг [записывание любых мыслей, приходящих в голову в течение какого-то промежутка времени]: можно просто отвечать на какие-то вопросы или писать о том, как прошёл день. Почему я это делаю? Не знаю, может, я взрослею, — улыбается она:—  я понимаю, что нужно что-то делать и развивать себя как личность".
Ну и немного приятного: Эльвина говорит, что скрасить любой день могут обнимашки, медитации и вкусный завтрак: "Говорят, что для здоровья человеку нужно около семи объятий в день — я думаю, это правда: общение с людьми делает нас счастливыми. А ещё скоро начнётся настоящая весна: радуйтесь солнышку", — улыбается она.

Вячеслав

Славе 20, и он многим может вас удивить.

Каждый свой день Вячеслав начинает с зарядки: "Бывает тяжело проснуться или охота спать, когда на улице пасмурно, и я подумал, что проснуться поможет ежедневная гимнастика. Это какой-то стимул разорвать цепочку одинаковых дней. Размялся с утра, и день начинается легче. Некоторые копят [игровые] часы в Dota, а я коплю их в зарядке, — улыбается он. — Ещё иногда я обливаюсь: летом делаю это за городом на открытом воздухе. Ощущение — как будто протираешь линзу фотоаппарата: сразу становится лучше видно". Ещё Слава делает гимнастику для глаз, ходит на руках, подтягивается и играет в шашки: "В шашки я обычно играю на компьютере, иногда — со знакомыми. Вообще жизнь похожа на доску для шашек — всё чередуется. Зебра нашей жизни", — говорит он.

Слава учится на третьем курсе химического факультета и занимается экологической деятельностью: около года он собирает на факультете макулатуру и отработанные батарейки, а в апреле планирует провести экологическую конференцию. "Сейчас я готовлюсь к собранию Ecobottle & Ecobox: хочу провести его сначала на базе своего факультета, а потом, возможно, сделаю его университетским, — говорит Слава. — Я хочу пригласить "Чистую Уфу" — эта организация проводит субботники, сажает деревья, занимается благотворительностью, сортирует мусор, посещает образовательные организации и проводит разные мастер-классы. Когда я искал спикеров, мне посоветовали обратиться к главе партии "Зелёные": я просто набрал в поисковике фамилию депутатки этой партии, и после нескольких звонков дозвонился в приёмную.

Когда человек старается, то если не с первого, то со второго или третьего раза у него получится. Кстати, не помню такого, чтобы у меня получалось что-то с первого раза". 

О проекте "ЭКОБОКС" вы, наверняка, знаете: во многих дворах рядом с контейнерами для мусора стоят оранжевые боксы для сбора батареек и ртутьсодержащих ламп и градусников. Проект реализуется в Москве, Московской, Ярославской и Нижегородской областях, Краснодарском крае, Сургуте и Челябинске. Два года назад первый оранжевый контейнер установили в Уфе. "В 2014 году я проходил экологический профориентационный курс: слушал лекции на разные темы. Там я первый раз услышал и про "ЭКОБОКС". А в феврале прошлого года я поставил на факультете обычную пластиковую бутылку, куда люди могли бы складывать отработанные батарейки, которые я потом планировал сдать на переработку. Я позвонил в несколько пунктов приёма, а потом вспомнил про эту компанию, и они согласились забрать у меня батарейки. Мне дали благодарственное письмо и пригласили на конференцию на тему экологического образования", — говорит Слава. "На самом деле, об экологии я начал задумываться ещё во время учёбы в школе: помню, нужно было написать сочинение, и я подумал, что окружающая нас среда — это та проблема, которая является насущной для любого человека, несмотря на его возраст, статус и вероисповедание, — улыбается он, — а потом я чуть больше года подрабатывал дворником в одной из школ рядом с домом. Там был гибкий график: главное, чтобы к приходу учащихся было чисто, а убираться можно было в любое время".
Сейчас Слава состоит в студенческом экологическом отряде БашГУ: "Год назад я начал заниматься научкой и решил, что, раз жизнь стала насыщеннее, нужно добавить к своим занятиям что-то ещё: если заниматься только научной работой, можно быстро "высохнуть" —говорит он. — И я пошёл в экологический отряд. Поинтересовался, чем они занимаются, и с тех пор я перенёс часть своей деятельности в отряды".

Про экологичную жизнь.

Слава говорит, что вести экологичный образ жизни — непросто, но только на первый взгляд: "Да, со стороны всё кажется сложно, но когда ты начинаешь, например, сортировать отходы прежде, чем выбросить их, тебе самому становится проще. А потом это происходит на автомате, — говорит он. —Экологическая деятельность занимает иногда 49, иногда 51 процент моей жизни. В своём подъезде и рядом со школой, в которой я работал, я развешиваю таблички о штрафах или распечатываю картинки с надписями вроде "Если ты бросил мусор где попало, не забудь хрюкнуть". Дома я стараюсь сортировать мусор: бумагу я сразу складываю в отдельный пакет, как и батарейки. Алюминий я собирал, когда работал дворником: за пару месяцев набирался полный мешок, который я сдавал на переработку. Вот что на самом деле проблематично перерабатывать — так это всякие маркеры и ручки".

"Постоянно встречаешься со своей совестью: выбросить мусор, не доходя до урны, запихнуть мусор куда-нибудь в снег или бросить в канализацию? Это вызов: совесть никакими деньгами не заглушишь, — говорит Слава. — Людям нужно показывать пример: идея Ecobottle & Ecobox - показать результаты, которых можно добиться с нуля. Не нужно обращать внимание на то, что говорят прохожие, не относящиеся к тебе люди".

Какие сложности? 

"У меня довольно часто спрашивают, зачем это нужно: это же не прибыльно. А я не рассматриваю это как способ заработка: у меня всё есть. Когда занимаешься экологией, это для людей: ты не думаешь о заработке, — говорит Слава. — Диапазон тех, кто считает, что экология не важна, постоянно бегает. От нуля до ста процентов. Это зависит от человека — спешит он или делает всё без суеты. Проблемы экологии больше волнуют тех, кто не суетится. Нужно думать о долгосрочной перспективе: о том, что будет надёжнее. И планировать. Если бы люди умели планировать и имели запасные варианты, чтобы они бы не переживали зря. Это называется дальновидность".

"Опыт сортировки во многом мне помогает: я умею структурировать свои мысли. Это тоже своего рода разграничения, — говорит Слава. — Ещё я научился многозадачности: иногда не охота браться за дела, но времени на то, чтобы их переделать, у меня нет, поэтому приходится делать всё хорошо с первого раза. Иногда удаётся несколько дел сделать за раз: поначалу это непросто, но потом уже происходит на автомате".

Слава посещает почти все мероприятия на факультете и в университете: "Мне нравится ходить на мероприятия, где участвуют мои знакомые — вроде Фестиваля короткометражного кино, — говорит он. — Я хочу посетить грядущую Студвесну на факультете, а потом — День химика. На таких мероприятиях отдыхаешь: хорошо быть частью чего-то".

Про Крым, Владимира Владимировича и патриотизм.
Слава любит смотреть фильмы, в том числе — документальные. Про Россию. "Мне понравился фильм про Крым, — говорит он. — То, что Крым вернулся — это положительный момент: исторически это наша территория, ещё с царских времён. Если бы он к нам не вернулся, мы потеряли бы вместе с Украиной эту исторически и стратегически важную часть. Некоторые думают, что Крым России нужен только для обогащения, но нет — это наша история. К тому же, это один из самых благоприятных уголков России — там очень хороший климат. И россиян там много".

На прошедших выборах президента России Слава проголосовал за Путина: "Если встать рядом со всеми кандидатами, спокойнее мне было бы именно с ним. Потому что его знаешь ещё со времён Чеченского конфликта в 90-х. Он и на Дубровке во время тех страшных событий [теракте в Театральном центре в Москве в 2002 году] пытался помочь людям. Остальные кандидаты постоянно показывали только то, как они делали что-то к выборам: разбирали свалки, проводили образовательные мероприятия. А по деятельности Путина видно, что он на протяжении десятка лет он помогает людям: например, он старался для Олимпиады, чтобы наши спортсмены тоже могли участвовать. Он общается с людьми не для того, чтобы получить какую-то информацию, а чтобы понять, что волнует народ. Он адекватный человек. Надеюсь, при нём, по крайней мере, хуже не станет, — говорит Слава. — Границы у нас защищены, и это самое главное. По крайней мере, чувствуешь себя спокойно, потому что знаешь, что для этого делается. Думаю, сейчас мы двигаемся правильно. Тяжело, конечно, во время санкций. Но важно не быть как, например, США. Нужно быть счастливым, что живёшь в такой стране, как Россия".

"Обычно, если человек — патриот, он не говорит об этом. Некоторые — наверное, из-за тяжелой экономической ситуации в стране — думают, что патриотизм — это только слова. Мол, у нас воруют, и всё такое. Но любить свою страну — важно: это как любить родную школу — место, где тебя научили основам, — говорит Слава. — Если мы будем патриотами, то сможем объективно смотреть на вещи".

Анастасия

Наверное, есть два человека, так полно использующих возможности голосовых сообщений. Это Настя и я. Со мной всё просто: так я обычно записываю ваши интервью. А у Насти просто нет столько свободного времени, чтобы она успевала набирать сообщения. 

"Как я всё успеваю? Да на самом деле у меня ни на что не хватает времени, — говорит она. — Из-за бешеного ритма моя жизнь — как механизм. Отлаженная система. И если какая-то шестерёнка из него выпадает, я не могу спокойно жить дальше.

 — Зато я, как дура, радуюсь тому, что у меня не получается: бывают дни, когда всё, что бы я ни запланировала, у меня не выходит. Но это же круто! Потому что я знаю, что будет следующий день, когда у меня получится и то, что я планировала, и то, что не получилось у меня раньше". 

С началом этого календарного года в жизни Насти случилось много перемен: она переехала, открыла фотостудию и детский центр. "Меня раздражает, когда люди начинают спрашивать: "А что, если что-то не получится?" Вот возьмёт и не получится. Да и похуй! Что такого страшного может произойти? Земля разрушится, или что? Да даже если и случится что-то, я умру или что? Не понимаю такого.

Чем бешеннее ритм, тем легче мне решать проблемы, — говорит Настя. — У меня появляется энергия, и проблемы отпадают сами. Когда происходит что-то не то, я думаю о том, что нужно что-то менять. Эмоции — это вообще плохая штука: от них нужно избавляться"

Что ещё вам нужно знать о Насте кроме того, что она способна на всё? Настя родилась в Азове, где жила до пяти лет, а затем с семьёй переехала в Межгорье — город на территории Башкортостана, имеющий статус закрытого административно-территориального образования. "Мои родители — невыездные, — говорит она: — мама до сих пор работает, а папа не имеет права выезжать из страны в течение пяти лет после увольнения. В Межгорье, в основном, живут приезжие люди, большей частью — русские. В классе у меня была всего пара башкирок, поэтому всякие сложные имена до сих пор звучат для меня непривычно, хотя я живу в Уфе с тех пор, как поступила в универ".

Про бизнес. 
Насте 21, она учится на предпоследнем курсе химического факультета, и у неё есть два проекта: фотостудия и детский центр. "Я — руководитель проекта "Мастер`Ок": веду в нём ментальную арифметику и разные творческие мастер-классы, — говорит Настя: — я показываю детишкам химические опыты, мы вместе расписываем футболки и делаем вещи своими руками: например, сегодня я буду делать с ребятами декоративное кольцо для дома. У нас есть помещение, где мы с двумя девушками организовали мини-садик: открылись мы меньше месяца назад, но у нас уже есть уроки по английскому и живописи. В будущем мы хотим сделать больше занятий для родителей: сейчас у нас уже преподают йогу для мам".
"Я постоянно сижу на парах и думаю только про фотостудию — она постоянно у меня в голове. Или про центр: кому ещё нужно написать. Пока мы с тобой ехали в автобусе, я написала пост в "Мастер`Ок": сегодня у меня мастер-класс", — говорит Настя, закончив объяснять по телефону что-то про цены на занятия. Она говорит, что постоянно думает о том, что ещё пригодилось бы в студии: "У меня в подъезде стояла какая-то обшарпанная скамейка, вся в краске. Я хотела её спиздить, но в итоге написала записку:

"Здравствуй, хозяин скамейки! Она очень фотогенична, и как нельзя лучше подходит для моей недавно открывшейся фотостудии. Если она вам не нужна, дайте мне знать: оставьте свой номер телефона". 

И приклеила эту записку вместе с ручкой, и мне ответили: "Не нужна! Забирайте". И даже ручку не спиздили! Я прямо подумала: вот у меня подъезд — элита", — улыбается Настя.

Про РСО. 
Настя — одна из тех самых. Ну, в бойцовках. Лично мне было не понятно, чем занимаются эти люди, которые ходят кучками, говорят аббревиатурами, носят какие-то нашивки и значки на куртках защитного цвета, непонятно чем занимаются и в целом напоминают какое-то фанатичное идеологическое образование. Но Настя согласилась посвятить вас в мир РСО, целин, командиров, комиссаров, и, конечно, бойцовок. Возможно, это единственный ваш шанс, так что будьте внимательнее.

Итак, РСО — это российские студенческие отряды, большая некоммерческая организация с главным штабом в Москве и кучей филиалов по всей стране. "Есть региональные и ВУЗовские отряды, но не везде есть все направления. Например, медицинские отряды есть только в медицинских универах. Какие вообще есть отряды? У нас есть проводники, официанты, экологические, строительные, путинные — эти ребята работают на промысле на Сахалине, и гребут деньги, наверное, с такой же скоростью, как и обрабатывают рыбу — и педагогические отряды", — загибает пальцы Настя. "В отряде есть определённая иерархия: есть командир и комиссар. Командир — главный и отвечает за политику: документы, явку. Комиссар же отвечает за творческую часть: его обязанность — сделать так, чтобы отряд был большой семьёй. У кого-то проблемы? Комиссар должен сделать так, чтобы этого не было, и человек от нас не закрывался. Да, нас реально иногда называют сектой, — говорит Настя в ответ на мой смешок, — но мы и правда как большая семья".
"Ещё у нас есть бойцовки — это наша форма, по которой видно всю иерархию: у сердца — сторона РСО, а правая сторона — личная, это твой отряд, — показывает пальцем Настя. — На стороне РСО есть лычки, по которым можно определить, кто перед тобой стоит: отряд — одна лычка, две лычки — человек из ВУЗовского штаба, у регионального отделения — три лычки, и четыре — у людей из главного штаба в Москве. У руководства штаба округа вместо лычек так и будет написано — "окружной штаб". Например, Настя в региональном отделении — на её бойцовке три лычки.

Российским студенческим отрядам уже 58 лет, и из всего Приволжского федерального округа Башкирское региональное отделение (БашРО) открылось предпоследним. "И при этом в октябре прошлого года был первый слёт отрядов ПФО в Уфе! Это значит, что мы на высоком уровне среди других региональных отделений, и нас уважают, — улыбается Настя: — мы практически зубами его вырвали: очень много кто хотел стать организаторами этого мероприятия. Мы провели его очень, очень круто! Я не спала вообще, потому что постоянно была на телефоне: я регулировала работу кураторов, которые работали с делегациями из регионов. Слёт проходил в Уфе, а обучение кураторов проходило на студенческой базе "Кульчум". Это такая жопа! И вот там, в этих домиках, без связи, мы все вместе жили, общались и работали".
Чем занимаются студенческие отряды?
Этот вопрос не давал мне покоя уже несколько лет, потому что деятельность отрядов, наверное, заметна только тем, кто в них входит, но после диалога с Настей что-то стало проясняться. "В течение года у нас постоянно проходят мероприятия: это обычно тренинги, на которых мы тусим и параллельно чему-то обучаемся, — говорит Настя. — По направлениям учёба у нас проходит отдельно: несколько раз в неделю и проводники, и вожатые ходят учиться. Иногда мы проводим тренинги для всех, не по направлению — их может посетить любой. А из благотворительных мероприятия, например, 17 февраля у нас был  государственный праздник, День студенческих отрядов. Мы заранее собрали вещи и продукты для благотворительного фонда, с которым сотрудничаем, и в день РСО ездили и раздавали эти вещи семьям. До этого мы устраивали конференцию о ветеранах студенческих отрядов: это было интересно. Например, ты знала, что один из ветеранов студенческих отрядов — Николай Данилович [Морозкин, ректор БашГУ]? Есть мероприятия и другого формата: открытие третьего трудового [семестра] — это, скорее, официальная тусня: туда приглашают министров, и там же вручаются грамоты и путёвки. А летом мы херачим".
Настя была в отрядах три года: сначала — комиссаром, потом — командиром. Сейчас она отошла от дел: "Я из этого выросла. Хоть я вроде и в отряде, потому что являюсь руководителем проектов, но сейчас я скорее занимаюсь не туснёй, а зарабатыванием денег. Я была создателем ЛИМЫ [студенческого отряда БашГУ], причём, сразу — коммисаром", — улыбается Настя.
"Как вообще появилась идея вступить в РСО? На первом курсе я связалась с курсами вожатых. И летом я поехала на свою первую целину [её продолжительность — 56 дней, в среднем составляет две смены], где были крутые вожатые. Ну реально крутые! [Делает большие глаза]. Мы собирались в клубе, где ночью накрывали большой стол с вином, чачей, сидели и общались. Вот это был коллектив, вот это было круто! Мне понравилось, и поэтому я осталась в отрядах. Там такая же атмосфера, как и в лагере, только вы ещё и собираетесь в течение недели, а не только живёте вместе".

"Я думаю, что коллективная работа — это самое крутое, что может быть, — делится Настя. — Потому что ты знаешь, что ты в команде. Сложные задачи решаются быстрее, когда ты не один. Ну подведёт тебя кто-то один — не подведут другие: нельзя этого бояться. У меня нет страха одиночества или чего-то такого. Просто нужно определять, не кинут ли тебя, и нужно ли в этом случае подстраховаться. Для меня вообще всё зависит от людей".

"Почему большинство идёт в РСО, когда поступает в универ? Вот смотри: тебе стало скучно, и ты знаешь, что есть отряды, в которых летом ребята зарабатывают деньги, а кроме этого, весь год ещё и тусят. Это же интересно: в течение года все ходят на обучение, а летом — работают.

В вожатые идут в основном из-за тусича: по бабкам там никак не получится получить выгоду: например, за первый месяц работы летом я получила 4600 рублей. Часть расходов на дорогу мне тоже оплатили. Скорее всего, я даже ушла в минус, но это было клёво. Везде — по-разному: во многих региональных отделениях расходы оплачивают полностью — у них и другие деньги, и существуют они дольше. РСО — некоммерческая организация: лагерь платит региональным отделениям за то, что те предоставили им проводников, вожатых или кого-то ещё. Эти деньги  и получают ребята в отрядах, — объясняет Настя. — Ещё в вожатые идут из-за крутости: например, в крупные лагеря очень небольшая квота, и войти в неё считается крутым. 

В основном, мы стараемся делать так, чтобы после первой целины человек остался в отряде".

Про личное.
"При всём бешеном ритме жизни мне нравится стабильность: стабильность в тыле. Когда тебя ждут дома, где всё стабильно и спокойно. Тогда я чувствую уверенность", — улыбается она.
У Насти есть несколько жизненных уроков, которые она усвоила, и очень просила поделиться с вами.  

1. "Не живите с родителями своей половины. Чего бы ни происходило. Лучше снимайте комнату с общим туалетом или живите отдельно. Пусть все, кто прочитает это, запомнит. Серьёзно. Никогда!, — повышает голос Настя: — Да потому что это пиздец: не важно, насколько близкие у вас отношения с родителями любимого человека. Это просто другие люди. В этой семье любимый ребёнок — не ты. Просто запомните: никогда в жизни не живите с родителями любимых".
2. "Я рано поняла, что нужно общаться со взрослыми людьми: это всегда было мне интересно. Я горжусь тем, с какими опытными людьми я знакома, — говорит Настя. — Нужно делать выводы и иногда прислушиваться ко взрослым людям".
3. "Важно прислушиваться, но жить нужно так, как хочешь ты сам. Делаешь ошибки — похуй. Главное, чтобы это было твоим решением. Ты потом сделаешь выводы и будешь жить дальше. Мне с детства говорили пословицу: "Глупый учится на своих ошибках, а умный — на чужих". Но это не всегда верно: очень часто, чтобы усвоить урок, нужно совершить ошибку самому", — говорит Настя.
4. "Никогда не зарекайся! Никогда, никогда, блять, не зарекайся, — переходит на крик Настя. — Я зарекалась, что никогда не буду жить в Уфе, не буду работать вожатой, никогда не буду жить с парнем до свадьбы, и никогда — с его родителями. Зарекнитесь один раз, чтобы никогда не зарекаться".

Дальнейшую учёбу в аспирантуре Настя планирует совмещать с бизнесом: "Я себя знаю: у меня по-любому появится что-то ещё в плане занятий.

Я бы хотела заниматься очень многим: с детства каждый день у меня был расписан по часам: у меня были тренировки по самбо и волейболу, иногда — по несколько раз в день. И я даже помню, чем я так и не успела позаниматься —  макраме и машинным вязанием. У меня просто не было времени. 

Чего я хочу в дальнейшем, я пока не решила, — говорит Настя, — но всё, что я сейчас делаю, даст мне большой опыт. Главное — гореть и не выгорать. Когда мне самой придётся крутиться и зарабатывать деньги, тогда я найду своё занятие. Не знаю, когда это произойдёт: очень многое в моей жизни постоянно меняется. Но я точно знаю, что хочу заниматься предпринимательством: я хочу зависеть только от себя, и не буду сидеть на одном рабочем месте по восемь часов".